29 мая официальные представители Японии и КНДР объявили о том, что проходившие в Стокгольме переговоры между двумя этими странами закончились успехом. Северная Корея обещала создать комиссию, которая рассмотрит вопросы, связанные с похищением японских граждан. В ответ на это японская сторона обещала смягчить санкции, которые ныне действуют относительно КНДР и делают фактически невозможной торговлю между Японией и Северной Кореей.

В конце 1970-х годов в прибрежных районах Западной Японии участились случаи исчезновения людей. Само по себе исчезновение человека не является чем-то из ряда вон выходящим: даже в благополучной и безопасной Японии люди имеют свойство время от времени исчезать бесследно. Однако в данном случае в исчезновениях была определенная система: пропадали молодые люди в возрасте до 30 лет, как мужчины, так и женщины. Незадолго до своего исчезновения они, как правило, отправлялись на прогулку по морскому берегу или по прибрежной дороге. Пропавшие были самыми обыкновенными людьми, не имевшими отношения ни к миру политики, ни к миру бизнеса, – медсестра, студент-юрист, плотник, школьница.

В то же самое время исчезло и несколько японских туристок в Западной Европе. Сами по себе эти исчезновения на тот момент никто не связал с событиями в Западной Японии. Однако в скором времени стало ясно, что и исчезновение туристок в Западной Европе (все пропавшие там туристки были молодыми женщинами), и исчезновение, казалось бы, совершенно случайных людей в Западной Японии связаны друг с другом.

Вообще-то с самого начала существовали подозрения о том, что все эти исчезновения как-то связаны с действиями северокорейских спецслужб. Иногда недалеко от того места, где последний раз видели пропавшего, замечали подозрительных субъектов спортивного вида, которые говорили между собой вроде бы по-корейски. Родные пропавшей в Европе туристки однажды получили по японской внутренней почте открытку, в которой говорилось, что девушка жива и чувствует себя хорошо, но находится в Пхеньяне и не может вести переписку. Наконец, в конце семидесятых произошло несколько случаев, когда молодые пары, гулявшие в уединенных местах, становились жертвами нападений странных людей, которые вроде бы обменивались командами по-корейски (парам этим удавалось бежать).

Поначалу эти подозрения полностью отметались. Действительно, было совершенно непонятно, с какой стати северокорейским спецслужбам понадобилось похищать совершенно рядовых японцев – таких, например, как 13-летняя школьница Ёкота Мэгуми (15 ноября 1977 года пошла после уроков на секцию бадминтона – и исчезла) или 23-летний плотник Тимура Ясуси и его девушка Тимура Фукиэ (только что обручившаяся пара поужинала в ресторане, пошла погулять и исчезла – их грузовичок нашли на берегу моря на следующий день). Японская интеллигенция – тогда в своей массе левая и зачастую симпатизирующая Северной Корее – считала, что разговоры о северокорейском следе являются не более чем пропагандистскими фантазиями правых.

Естественно, жесткую позицию заняла северокорейская дипломатия, которая отрицала все эти обвинения. В 1992 году, в ходе важных для Пхеньяна переговоров об установлении дипломатических отношений с Токио, представители японской стороны попытались поднять вопрос о похищениях. В ответ их пхеньянские коллеги, изобразив острый приступ дипломатического гнева, покинули зал переговоров. Инцидент привел к тому, что официальные контакты между Японией и КНДР прервались на несколько лет.

Доказательства

Однако с течением времени появлялось все больше доказательств того, что разговоры о северокорейском следе не являются чьими-то досужими вымыслами или фантазиями. В 1987 году была арестована Ким Кён Хи, сотрудница северокорейской разведки, которая подложила взрывное устройство в южнокорейский авиалайнер. Ким Кён Хи выдавала себя за японку и пользовалась японскими документами. На допросах Ким Кён Хи показала, что ее учила японскому языку и японскому стилю жизни некая молодая японская женщина, которая по описанию оказалась подозрительно похожей на пропавшую в 1978 году Тагути Яэко (в момент исчезновения матери двоих детей из Токио было 22 года).

В 1996 году обнаружились и следы Ёкоты Мэгуми. Бывший сотрудник северокорейской разведки упомянул о том, что в центре подготовки нелегалов в Северной Корее японский язык преподает некая японка, похищенная северокорейскими агентами в Японии в конце 1970-х годов. Детали ее биографии позволили идентифицировать эту женщину как Ёкоту Мэгуми.

Тем не менее сомнения сохранялись. Поэтому и Япония, и весь мир были немало удивлены, когда 17 сентября 2002 года во время переговоров на высшем уровне с премьер-министром Японии Коидзуми Великий Руководитель Маршал Ким Чен Ир неожиданно признал: похищения, сам факт которых правительство КНДР так долго и решительно отрицало, в действительности вполне имели место – и совершили их северокорейские спецслужбы. Хотя причины похищений особо не разъяснялись, но похоже, что в большинстве случаев цели выбирались совершенно случайно – хватали тех молодых японцев, которые оказывались в зоне досягаемости. Ким Чен Ир выразил сожаление по поводу произошедшего и заверил Коидзуми, что виновные понесли заслуженное наказание.

Признание Ким Чен Ира может показаться неожиданным, однако можно понять, на что в тот момент рассчитывали в Пхеньяне. Визит Коидзуми должен был стать кульминацией усилий, направленных на формальное установление дипломатических отношений между КНДР и Японией (до сих пор Япония остается одной из немногих стран мира, которые формально не признают КНДР).

В КНДР надеялись, что установление дипотношений позволит увеличить не только объемы торговли с Японией, но и объемы гуманитарной помощи. Кроме того, в Пхеньяне помнили, что в 1965 году, когда Япония установила дипломатические отношения с Южной Кореей, Сеулу была выплачена компенсация за ущерб, нанесенный в годы колониального правления. КНДР имела основания рассчитывать на то, что аналогичная компенсация (в данном случае счет идет на миллиарды долларов) будет выплачена и КНДР.

В этой связи Ким Чен Ир решил пойти на жест доброй воли и признал сам факт похищений. Скорее всего, сам Ким Чен Ир и его советники проявили в данном случае свойства, которые для них вообще-то нехарактерны: некоторую наивность и веру в силу чистосердечного покаяния. Они думали, что их жест будет по достоинству оценен японцами и поможет нормализации отношений (и в конечном итоге, конечно же, поспособствует пополнению бюджета). Однако на практике признание Ким Чен Ира привело к прямо противоположным результатам.

Как вернуть

Когда японские СМИ сообщили о признании Великого Руководителя, японская публика была взбешена. Чистейшей правдой стало то, что многим казалось дикими фантазиями. Особый удар это признание нанесло по сторонникам Северной Кореи, которые до этого потратили немало сил и энергии на то, чтобы яростно опровергать «клеветнические обвинения». Численность пропхеньянских групп, к которым до этого принадлежали многие этнические корейцы Японии, резко сократилась.

Надо отметить, что вплоть до конца 1990-х годов судьбой похищенных в Японии интересовались довольно мало. Показателен случай, когда мать одной из жертв провела больше часа на одном из самых оживленных перекрестков Токио, пытаясь собрать подписи под петицией японскому правительству, и нашла всего лишь одного желающего подписать обращение. К концу девяностых вопросом стали интересоваться многие, но только после признания Ким Чен Ира эта проблема неожиданно оказалась в центре внимания японской публики – и находится там уже десять лет.

Главное требование японской общественности – немедленное возвращение всех похищенных. Однако это требование, на первый взгляд вполне справедливое и рациональное, едва ли выполнимо на практике.

Во-первых, неясно, сколько именно человек стало жертвами похищений. В инициативном порядке разнообразные группы составляли списки людей, которые исчезли из Японии при подозрительных обстоятельствах. Некоторые из этих списков включают в себя до ста и более имен. В списке, официально утвержденном правительством Японии, содержатся имена 17 человек, а правительство КНДР в сентябре 2002 года признало факт похищений всего лишь 13 граждан Японии.

Если говорить о списке из 13 человек, факт похищения которых официально признан Пхеньяном, то, по утверждениям северокорейских властей, на сентябрь 2002 года были живы всего лишь пять из этих 13 человек. Вскоре после того, как Великий Руководитель сделал свое признание, северокорейская сторона согласилась разрешить этой пятерке краткосрочную поездку в Японию. Изначально предполагалось, что, пробыв некоторое время в Японии, все они вернутся домой. Однако в дело вмешалась японская общественность, которая фактически не дала отправить обратно в Северную Корею ни одного из похищенных. Это было явным нарушением договоренности и вызвало соответствующую реакцию в Пхеньяне, но подавляющее большинство японской публики и тогда, и сейчас уверено в своей правоте.

В отношении остальных восьми человек, факт похищения которых признан, но которые официально считаются мертвыми, северокорейская сторона заявила, что все эти люди скончались в КНДР от естественных причин. Поверили этому немногие. Подавляющему большинству похищенных в 2002 году должно было быть от 40 до 50 лет. Учитывая их молодой возраст, такая высокая смертность от естественных причин представляется маловероятной. Таким образом, японская общественность сделала вывод: либо эти люди были попросту убиты, либо же они живы и удерживаются в Пхеньяне помимо своей воли. Второе предположение, надо сказать, получило куда большее распространение и воспринимается сейчас чуть ли не как аксиома (скорее всего, оно действительно верно – хотя бы отчасти). Репатриация этих людей стала главным требованием японской общественности.

Санкции вместо гумпомощи

Под давлением многочисленных организаций, которые ведут борьбу за это возвращение, японское правительство ввело в отношении Пхеньяна исключительно жесткие санкции, которые фактически сделали невозможным любое экономическое и культурное взаимодействие с Северной Кореей. Особо сильный удар по Северной Корее нанесло решение японского правительства запретить плавание северокорейских паромов, которые долгое время ходили между северокорейским Вонсаном и японской Ниигатой. Эти паромы, являвшиеся единственным средством прямого сообщения между двумя странами, в основном использовались этническими корейцами в Японии, которые посещали свои семьи в КНДР (а также контрабандой возили наличную валюту). Эти рейсы приносили немалые валютные поступления в северокорейский бюджет.

На первый взгляд позиция северокорейской стороны, которая упорно отказывается выдавать похищенных, представляется жестокой и иррациональной. Однако, как это чаще всего и бывает, спокойно-циничный взгляд на ситуацию показывает: северокорейская позиция, безусловно, не слишком гуманна, но основана на трезвом понимании той ситуации, которая сложилась вокруг «проблемы похищенных».

Даже если мы предположим, что все до одного похищенные действительно живы, находятся в КНДР и, соответственно, могут в любой момент быть возвращены в Японию, нет оснований думать, что подобный шаг обязательно приведет к полному решению «проблемы похищенных». Как уже говорилось, в Японии сейчас циркулирует немало списков людей, которые были якобы похищены северокорейцами. В этих обширных списках наверняка присутствуют имена и тех людей, к исчезновению которых северокорейские спецслужбы не имели никакого отношения. В конце концов, людям свойственно время от времени исчезать: тонуть в море, проваливаться в лесные ямы, становиться жертвами маньяков и обыкновенных грабителей. Есть большая вероятность того, что возвращение восьми похищенных будет воспринято японской публикой просто как очередное доказательство того, что все заверения северокорейской стороны не следует воспринимать всерьез и что где-то в Северной Корее находятся и другие похищенные японцы. Как показал опыт 2002 года, уступки в данном вопросе могут привести к прямо противоположному эффекту и вызвать эскалацию требований.

Что это было

Существует и более важная причина, которая заставляет северокорейское руководство занимать осторожную позицию в вопросе о похищенных.

Неясно, почему эти странные операции вообще имели место. Можно, впрочем, вспомнить, что пристрастие к похищениям является давней чертой северокорейских спецслужб. В свое время, в конце 1950-х и начале 1960-х годов, они активно похищали советских диссидентов с территории СССР, а в конце 1970-х даже похитили известного южнокорейского режиссера и его жену-актрису (подразумевалось, что похищенные должны были поправить положение с киноискусством в самой Северной Корее). Наконец, можно вспомнить и о том, что в конце семидесятых молодые люди исчезали и из прибрежных районов Южной Кореи.

Представляется, что одной из важнейших задач всей этой причудливой и непонятной затеи было обеспечение кадрами северокорейских разведывательных служб – проще говоря, северокорейские джеймс-бонды осознали, что им нужны преподаватели языка и страноведения, и предпочли решить эту проблему привычными для себя средствами. Многие из похищенных японцев использовались в качестве преподавателей языка и инструкторов, которые должны были готовить будущих северокорейских разведчиков, отправляемых на нелегальную работу в Японию (собственно говоря, именно благодаря показаниям пропавших разведчиков и стало впервые известно о том, что похищенные находятся в КНДР). Однако среди пятерки возвращенных нет ни одного человека, который бы так или иначе был связан со спецслужбами. Среди восьми «официально мертвых» такие люди есть – по крайней мере о двоих из них это известно точно.

Понятно, что отправка таких людей в Японию будет означать удивительный подарок японской контрразведке, которая немедленно ликвидирует значительную часть существующих в Японии северокорейских разведывательных сетей. Впрочем, чисто оперативными проблемами дело едва ли ограничится: скорее всего, найдут документальное подтверждение многие из совсем уж лихих действий северокорейских спецслужб – например, их активное участие в контрабанде наркотиков (возможно, и еще более неприятные сюрпризы). После этого было бы наивным ожидать, что японская публика оценит северокорейские покаяния и смахнет слезу умиления – скорее, наоборот, многие будут шокированы размахом северокорейских операций на территории Японии.

Сдача своих

Вдобавок подобный поступок северокорейского правительства будет рассмотрен как самими северокорейскими разведчиками, так и их агентурой как самое обычное предательство. После этого северокорейской разведке будет куда сложнее найти в Японии людей, готовых сотрудничать с ней по идейным или материальным соображениям, а ведь необходимость введения разведывательной службы на территории мощного и недружественного соседнего государства никто не отменял.

С другой стороны, ситуация сложилась достаточно тупиковая, ибо северокорейская сторона понимает: без решения проблемы похищенных, которая приобрела в Японии огромное внутриполитическое значение, никакое улучшение отношений с Токио принципиально невозможно.

Японское правительство тоже недовольно возникшей ситуацией. Фактический бойкот Северной Кореи пользуется немалой популярностью среди японской публики, но вот среди специалистов мало кто доволен таким положением вещей. В последнее десятилетие Япония полностью самоустранилась из переговорного процесса, связанного с Северной Кореей. Никаких возможностей говорить с северокорейцами у японцев сейчас нет, равно как нет и возможностей оказывать на поведение Пхеньяна хотя бы минимальное влияние. Японские представители за закрытыми дверями часто жалуются на то, что они оказались пленниками разбушевавшихся эмоций японского гражданского общества. Помнится, один профессионально циничный японский специалист по проблемам международных отношений пожаловался мне: «С нашей политикой в отношении Северной Кореи случилось худшее из всего, что только может случиться с внешней политикой: ее взяли под контроль политические активисты и простые избиратели».

Возможно, это выход

И японская, и северокорейская сторона уже давно стараются выйти из этого тупика. Северокорейская сторона рассчитывает на улучшение отношений, которые, не без оснований надеются в Пхеньяне, могут привести к возобновлению японской экономической помощи, а в идеале – и к получению от Токио компенсации за ущерб, нанесенный во времена колониального правления. Японская сторона рассчитывает, что нормализация отношений с Пхеньяном позволит играть Японии куда большую роль в регионе. Однако решение проблемы возможно только через достижение компромисса.

Надо сказать, что именно сейчас появилась уникальная возможность решить эту проблему. Нынешний премьер-министр Абэ – это человек с заслуженной репутацией ястреба-националиста. Именно поэтому ему не приходится бояться обвинений в излишней мягкости по отношению к Пхеньяну и неготовности защищать национальные интересы. В свое время в Вашингтоне говорили, что «только Никсон может поехать в Пекин» – имея в виду, что только ястреб-антикоммунист с огромным стажем может пойти на компромисс с коммунистами без ущерба для своего рейтинга. Абэ тоже является фигурой, которая может достичь компромисса в отношениях с глубоко непопулярной в Японии соседней страной.

Подвижки в отношениях Японии и КНДР наметились уже давно. Сделанное 29 мая заявление, скорее всего, означает, что подвижки эти ускорятся. Впрочем, пока неясно, до какой степени готовы идти навстречу друг другу стороны.